|
Алексей Кащеев
***
Воробьи чирикают, а мы разговариваем.
Хлебные крошки летят между пальцев.
Ты говоришь: «Это сон, должно быть». –
«Очень возможно». Прохожие пялятся,
Смотрят бесстыдно на нас двоих,
Сидящих в тени, эпатажных немножко,
Таких безупречных, таких молодых,
Клюющих вкусные хлебные крошки,
Снующих в пыли оголтелых песочниц,
Парящих над длинной гудящею пробкой,
Горящих желанием сделать карьеру,
Сделать птенцов – и остаться однажды
Желтым комочком, упавшим внезапно,
Пса разбудившим на улице Бронной.
Пес этот вскинет лохматые уши,
Брови нахмурит и гавкнет спросонья.
***
Я не рыцарь, и конь мой не лошадь.
От веков в долгосрочный кредит
Мне досталась лишь Красная площадь,
Да и там кто-то лишний лежит.
Мое войско сбежало отсюда,
Мой сеньор улетел на Луну,
А вассалы, сражаясь с абсурдом,
Основали дурную страну.
Я один не мечтаю о чуде,
Наблюдая чудесных людей.
Так подайте же, добрые люди,
На билет до Отчизны моей.
***
Поздно. Автобус уже не приедет.
Как сказал бы Элиот, случился трабл.
Низкое небо, сонный шофер
С носом, похожим на дирижабль.
Какой-то квартал, перерезанный улицей.
«До Южки за сотню? Ты что, ненормальный?» -
И вот я стою, согреваясь стихами,
Лицом на восток, озябший, печальный.
На восточном фронте без перемен:
Темно и сыро, как в русской бане.
Хорошо бы в милицию не забрали,
Хорошо бы забрали инопланетяне…
Все пройдет. Ненавистный будильник шофера
Вновь поднимет, оставив от сна половину,
Он нажмет на педаль, и покатится солнце
Золотым колесом поливальной машины.
***
Моя Муза сломала лапку,
Ковыляет на трех здоровых.
Мир становится слишком шаток,
Чтобы все понимать с полуслова.
Я стою у дверей туалета
В позабытом городе Н-ске,
На вокзале беснуется лето,
Слышен гомон – птичий и детский –
Из-за окон пустой курилки.
За стеклом, на ветвях облепихи,
Воробей, пузатый и пылкий,
Домогается воробьиху.
Мальчик прыгает через скакалку,
Раскраснелся и шумно дышит –
Отчего-то мне стало жалко,
Что об этом никто не напишет.
Белый кафель мне скорчил мину,
Унитаз притворился блюдцем.
Все застыло. Вперед не двинуть
И обратно уже не вернуться.
***
…А когда останешься один,
Победив и звуки, и слова,
То пойдешь в ближайший магазин
За батоном и пакетом молока.
А, купив, направишься домой,
Наслаждаясь свежестью апреля,
И, пройдя вдоль дома по прямой,
Сядешь на скрипучие качели.
Пыльный двор, залитый желтизной
От палящих солнечных лучей,
И скамья со спинкою резной,
И веревка, и белье на ней.
Устремишь ты к небу пару глаз
И воскликнешь, слезы пророня:
«Неужели есть и в этот час
Кто-нибудь значительней меня?»
И увидишь: между облаков,
Там, где строг синеющий гранит,
Где лазурь – основа всех основ,
Чья-то фига ласково торчит…
***
…Но снова тебе не снится
И ты открываешь окно.
Деревья торчат, как спицы,
И небо, как полотно,
Лежит над твоим домом
Без складок, как простыня.
Вселенная впала в кому,
Луна тверда, как броня.
Пейзаж кошмарен и шаток.
Он нервы берет на слабо:
Ты снова смешал «девятку»
С Эдгаром Аланом По.
И снова лежишь в кровати,
Стараясь унять дрожь:
Вот здесь ты живешь и, кстати,
Наверное, здесь помрешь.
Сервант, старинный и гордый,
Обои (пора менять),
И кот с монголоидной мордой,
И дранная им кровать,
И фотка – ты знаешь, кто там,
И книги – ты их читал,
И даже добытый потом
С автографом чьим-то журнал.
В двухкомнатной этой отчизне –
Санузел раздельный, возле
Метро. Проехать легко. –
Квадратные метры жизни,
А также того, что после,
А также того, что до.
***
За окном пролетает ворона,
Разрезая безлунную ночь.
Что-то где-то стучит монотонно,
Шорох листьев уносится прочь.
Воздух в комнате душный и клейкий,
Залепляет глаза изолентой:
Овцы прыгают через скамейку
И ахейцы плывут за Еленой.
Вырываюсь из этого плена
И упорной курчавою змейкой
Овцы прыгают через Елену
И ахейцы плывут за скамейкой.
И отчетливо слышно: лениво
У соседей работает слив.
Слава Богу, что вы еще живы.
Слава Богу, что я еще жив.
***
Рабочие в нечистых робах
У электрички в семь утра
Едят батон с кефиром, чтобы
Отбить сивушный перегар.
Их лица будничны и праздны:
Ни дать ни взять – электорат.
Асфальт под их ногами грязный,
Над ними месяц мутноват.
Эпоха пролетариата:
Я здесь случайно, просто так.
Не жил в Америке тридцатых,
Не пил с Малевичем коньяк.
По Ярославскому вокзалу
Иду, шугаясь пьяных рож,
Чтоб сесть на поезд запоздалый
В ту сторону, где ты живешь.
|
Алексей Кащеев
Выпускник Российского государственного медицинского университета. Работаю гитаристом в джазовом ансамбле. Публиковался в «Новой газете», альманахах «Так начинают жить стихом», «День и Ночь», «Новые имена России», «Братская колыбель». Принимал участие во Всероссийском Форуме молодых писателей, творческой школе ЮНЕСКО, лауреат Ильи-премии и премии «Новые имена».
|
