|
|
 "Наш литературный журнал" - выпуск 17 (сентябрь 2016)
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 |
СВЕТЛАНА РАХМАНОВА
Журналист, психолог, автор книг по популярной психологии. В 2000 по приглашению Риммы Казаковой участвовала в Совещании молодых писателей в Переделкино. Редактор поэтической рубрики в журнале "Студенческий меридиан", ведущая творческого клуба "Литературная Кухня". По натуре – оптимистка. Любимый писатель – О.Генри.
Мои книги по психологии, вышедшие в издательстве "Феникс": "Популярная психология для тинейджеров", "Трудные люди", "Психологическая гимнастика", "Новая психология для поколения next", "Если ваш мужчина тиран", "Как приручить дракона".
Электронка для связи: svetlana-rachmanova@yandex.ru. |
Смешно
«..проснулась Сова и начала оглядываться по сторонам. Она была очень похожа на школьную учительницу Юна – фрекен Даниельсен. На ней даже оказалось платье точно такого же цвета, как и у той. Сова сердито посмотрела на мальчиков огромными глазами – точно так же всегда смотрела фрекен Даниельсен – и почесала себя за ухом. После этого Юн уже не сомневался, что сейчас она начнет спрашивать разные исторические даты, сколько будет шестью семь и задавать другие противные вопросы».
(из сказки Синкен Хопп «Волшебный мелок»)
ББП
Больно быть «психом»! Психом униженным. Психом, которого обзывают. Психом, в которого кидают ягодами. Психом непрофессиональным и беззащитным.
«Больно быть психом» - такова расшифровка названия этих заметок. В них – про эпизоды в трудовой деятельности одного полуживого существа.
- Из-за кризиса лишаюсь работы психолога в консалтинговой фирме и попадаю психологом, а по существу – самым младшим надсмотрщиком и психом в летний городской детский лагерь. Все педагоги и сотрудники нашего государственного учреждения отбывают на концерт, посвященный Дню ответственного работника. Оставляют меня одну с семнадцатью детьми. Основная часть – хулиганистые мальчишки пятого – седьмого класса, которые обычно отказываются участвовать в общих занятиях.
Веду подопечный народец на школьный двор, где мы традиционно пополняем запас кислорода. Вскоре прибегает с товарищем отрок Коля из прошлой смены. В руках у подростков брызгалки с водой, которыми они друг друга весело обливают. Интересно, брызгалки существовали в мое детство. Сейчас им на смену пришли менее емкие водяные пистолеты.
Отгоняю Колю от лагеря. К счастью, он уже израсходовал весь запас воды.
Ко мне подходит наш примерный мальчик Никита, мастер оригами, знаток детских песен. Никите одиннадцать. Почему-то именно сегодня этот адекватный воспитанный ребенок нашел под кустом чернильный стержень и перемазал им обе ладони.
Школьный двор полон брутальными мужчинами в отглаженных спецовках и пластмассовых касках: работники коммунального хозяйства готовят территорию к учебному году. Прошу сорокалетнего школьного вахтера с первого этажа пустить Никиту в туалет вымыть руки. Вахтер сурово отказывается. Приходится израсходовать на парня собственную упаковку влажных салфеток.
Антон Ряхин закидывает на дерево казенный мячик. Сбить мячик обратно не получается. Отглаженные мужчины в касках со стремянкой хамят и в помощи отказывают. - Великовозрастные уроды! На мячик плевать.
Два отрока обнаруживают большой черный мешок для мусора, залезают туда с головой, играют в мешке в телефонные игрушки. Отбираю мешок.
Меня окружает взрослая часть подопечных детей, которым лет по четырнадцать. Они выкрикивают: «Мария Павловна, вы - псих!» «Вы мучаете детей!» «Мы хотим полдник!». Дурачки чувствуют себя очень крутыми. - «Мы еще побеседуем с вашими родителями! А пока поиграйте на травке в оставшийся мячик».
И тут двое двенадцатилетних отпрысков из полных благополучных семей с дачами – машинами, родители которых не считают деньги, чтобы купить пару обуви или кусок колбасы, один так вовсе высокопоставленный. Начинают кидать в меня ягодами.
Что спасло мою психику от помешательства, подобного помешательству Ивана Бездомного, на глазах которого Берлиозу отрезало трамваем голову? - Семилетняя девочка взяла меня за руку, когда я секунд на десять замерла в ступоре.
Я бубню юным джентльменам с ягодами фразу из серии «Вы у меня покидаете! На полдник отправимся в обычное время». Через семь минут веду их на полдник, изображая привычного конвоира: «Идем по тротуару, а не по проезжей части. Машины пропускаем вперед. Держимся вместе…»
Покушав компота с вафлями, высокопоставленный мальчик, метавший ягоды, в компании подростка Кати, внучки нашей медсестры, и еще нескольких человек садится сочинять на меня жалобу. «Жалоба! Жалоба!» - радостно повторяют дети, которые еще не умеют писать жалобы.
Приходит няня мальчика, бодрая «подкованная» женщина средних лет:
- Мой ребенок написал на вас жалобу.
- Да это ерунда, они просто шалят.
- Тем не менее, дайте посмотреть!
Протягиваю даме две бумажки.
Бумажка высокопоставленного мальчика:
«Жалоба на Розанову М.П.
Вы, Мария Павловна, нарушаете наши права. Вы забрали у Кати наушники».
Вторая бумажка, написанная кем-то из сидевших рядом с мальчиком:
«Благодарность Розановой М.П.
Спасибо Вам».
Далее текст обрывается.
Компетентная дама, хмыкая, уводит мальчика домой до утра следующего дня.
После инцидента с жалобой и ягодами я проработала в том государственном учреждении с теми же детьми два года.
А тот как пернет!
«А тот как пернет»! Такую фразу любил повторять другой подросток из полной семьи с дачей и машиной. Кидавшийся ягодами. Далее следуют мои «психические» мысли относительно чтения.
32 человека: детей, подростков, старшеклассников, - собрано в одной комнате. Педагоги ушли «мыть посуду». Я с отроками одна. Моя задача – делать что-то, чтобы дети не переубивали друг друга и меня. Вопрос: что именно? – Пробую им читать. Вопрос: как?
Во время наших с подопечными прогулок, пока они слушают «Время обзора: круши, убивай!», штудирую советы французского писателя и педагога Даниэля Пеннака о секретах пробуждения у поколения-пепси любви к чтению: «Единственное условие … примирения с чтением: ничего не требовать взамен», «чтение – подарок», «любознательность не вынуждают, ее пробуждают». Кроме того, каждый школяр имеет право: не читать, не дочитывать, читать что попало, молчать о прочитанном.
Читают ли мои подопечные? – Некоторые, да! Они любят чтение, по первым строчкам стихотворения способны отгадать фамилию написавшего их поэта. Это подростки из читающих семей. Мне с ними интересно, но они слишком ранимы для жесткого мира школьных отношений.
Вторая категория отроков - те, кто берет в библиотеке литературу, чтобы знакомиться с ней по учебной программе. Хотя с большим удовольствием они погоняли бы в футбол. За хорошие оценки родители водят их в «Бургер-Кинг» или пиццерию, за плохие лишают детских радостей – приходится мучиться над книжками! Это умные ребята с живыми глазами. Они не матерятся в моем присутствии. Способны пересказать девочке содержание повести Чехова «Каштанка». Советы Пеннака помогут нам общаться на литературные темы.
Третий тип школьников – из серии «Щас как кину! Поэтому сидите и молчите», «Ира – в ж-пе лира», «Отдайте водяной пистолет, быстро!» Некоторые ребята одарены: умеют рисовать, складывать оригами. Но среда не сделает из них книгочеев. Пеннак здесь отдыхает.
Лучшее, что я могу - найти себе подобие щита на случай, когда «А тот как пернет», «Ира - в ж-пе лира» решат кидать в меня предметами. Да, вообще, зачем читать, если родители зарабатывают и живут гораздо лучше, чем «чоканутые училки»?
Анестезия
Чекнутые училки должны учить детей. А не могут, сами виноваты. За что им, интересно, деньги платят?! - Такая точка зрения весьма популярна.
В ряде СМИ периодически проговаривается мысль, будто бумажные журналы, газеты, книги означают варварское отношение к природе. Будто некий модный ЖЖ способен заменить полноценное издание, для нормального существования которого необходим разорительный штат сотрудников. Будто те, кому хочется читать, будут читать. – Не правда. Читательский интерес нужно поддерживать. Сам по себе он не возникает. Угаснуть - может легко.
Конечно, читать никто не запрещает. Но легко ли работающему человеку выкроить на чтение время? Бумажные книги стоят дорого. Количество библиотек сокращается. Библиотека это теперь «пыльный склад устаревшей литературы». Отнюдь не вся издаваемая книжно-журнальная продукция апеллирует к прекрасному, доброму, вечному. Случается, совсем наоборот. Озверение насаждается. Как в фильме «Человек с бульвара Капуцинов».
В книге «Как роман» Даниэль Пеннак утверждает, будто знание стихов способно заглушить любую боль, наподобие анестезии. - Так это оно мою боль частично заглушает, когда посылают в «заоблачные дали»! К какой анестезии смогут прибегнуть не читающие подростки? – Скорей всего, к разрядке на более слабых и бесправных. А про зашкаливающий в обществе уровень агрессии сказано ни мало.
И вот я открываю «Как роман»: «Главное – быть наготове. Во всеоружии ждать обвала вопросов.
- Стивенсон, он кто, англичанин?
- Шотландец.
- А когда он жил?
- XIX век, при королеве Виктории.
- Она вроде очень долго царствовала…
- Шестьдесят четыре года: 1837-1901.
- Шестьдесят четыре …»
Моя благородная ярость утихает. Увлекаясь Пеннаком, я прощаю своих обидчиков. Чтение, действительно, - замечательная анестезия!
- Ха-ха-ха! – расхохоталась Сова.
Успокоившись, она взглянула на мальчиков строго и осуждающе. Затем снова поднесла к глазам пенсне и откашлялась.
- Дод-у-рор-а-кок-и! – выпалила Сова.
- Что, что? – удивились мальчики.
- Это я разговариваю на совином языке, самом лучшем из всех языков мира, - сказала Сова и сразу развеселилась…
(из сказки Синкен Хопп «Волшебный мелок»)
|
|
|
|
